Тунеядцы — 3

В проблеме тунеядцев и, соответственно, в ее решении есть три ключевые понятия. Это труд, справедливость и государство, которое труд организует, а справедливость обеспечивает.

Труд, в самом общем плане, это целенаправленная общественно-полезная деятельность.

Справедливость — понятие, отражающее в общественном сознании степень соответствия роли индивида в общественных делах и признания государством этой роли.

Под государством здесь понимается политический институт, уполномоченный принимать решения по важным для всего общества вопросам.

Итак, труд, который общественное сознание наделило бесконечным множеством эпитетов и определений. Начиная с «без труда не выловишь и рыбку из пруда», которое внушают с младенчества. И до пафосных «труд — дело чести, доблести и геройства», «владыкой мира будет труд» и др., согласно которым труд — основополагающий признак человеческой цивилизации.

Но это — с одной стороны. А с другой - «мартышкин труд», «сизифов труд» и т. п. характеристики труда как занятия для дураков, вечного проклятия рода человеческого. И это не тот случай, когда истину находят посередине. Здесь посередине находится проблема, без решения которой всякие рассуждения по конкретному вопросу о «тунеядцах» будут поверхностными и конъюнктурными.

У виднейших мыслителей проблема эта занимала важное место. Гегель и Кант рассматривали ее через призму теории отчуждения. Маркс опустил ее «с неба на землю» и использовал для обоснования исторической миссии пролетариата. Если очень коротко, представление об отчуждении труда опирается на его четыре основные формы:

1. Отчуждение человека от средств производства вследствие утверждения частной собственности.

2. Отчуждение человека от результатов труда, которые присваивает собственник средств производства.

3. Отчуждение человека от собственной деятельности, которая перестает быть проявлением его созидательной, творческой сущности.

4. Отчуждение человека от самого себя в процессе труда. «Он человек лишь тогда, когда он не на работе», - пишут классики.

Нетрудно заметить, что преодоление отчуждения труда, т. е. возвращение человека к самому себе, к своей творческой природе упирается в проблему частной собственности на средства производства. Точнее, как выражаются классики, «путем положительного устранения частной собственности вследствие ее обобществления».

Основная цель социалистической революции, по крайней мере в ее замысле, как раз и состояла в установлении общественной собственности на средства производства и т. о. преодолении отчуждения труда. Но, как известно, практика — критерий истины. Практика социалистического строительства расчеты теоретиков подтвердила лишь отчасти. «Дураков работа любит!», «Работа не волк, в лес не убежит!», «Ты, работа, нас не бойся, мы тебя не тронем!..» Этот ряд фольклорных «перлов» можно продолжать. Главное — то, что он отражает распространенное отношение к труду уже в период т. н. «развитого социализма», т. е. спустя многие десятилетия после политического переворота и утверждения общественной собственности. Причем в сознании уже 2-го — 3-го поколений, родившихся и выросших уже при господстве нового уклада.

Таким образом, можно утверждать, что смена политического строя и экономического уклада вовсе не означают автоматического изменения отношения к труду и преодоления его отчуждения. Прежде всего в сознании значительной части общества, в поведенческих стереотипах его членов.

Это — объективная реальность, с которой трудно спорить. Тем более, что она нашла подтверждение не только в историческом опыте СССР, который в настоящее время чрезмерно идеологизирован. Но также в опыте других стран Европы и Азии, в т. ч. тех, где социалистический уклад в различных формах продолжает развиваться.

Дело в том, что проблема отчуждения труда не сводится лишь к форме собственности на средства производства. Другой важнейшей составляющей ее является технологическое содержание труда. По этому критерию труд может быть разделен как минимум на частный, групповой и всеобщий. Разница между ними в соотношении в трудовой деятельности, с одной стороны, функций труда физического и умственного, с другой — исполнительского и управленческого. В результате может быть выстроена некая восходящая иерархия форм, в которой в самом низу располагается однообразный исполнительский физический труд, а на вершине — творческий, умственный управленческий труд. Действующей моделью такого труда в современном обществе можно условно считать труд научный — свободную творческую деятельность по управлению природой и обществом, опирающуюся на всю сумму знаний, накопленных человечеством.

Если принять подобное представление за основу, то преодоление отчуждения труда означает возвращение человека к своей многосторонней творческой природе, к свободной игре духовных сил. Здесь нужно отметить два важных момента. Во-первых, этот процесс должен занять исторически продолжительное время. Во-вторых, он требует весьма высокого уровня развития материального фактора труда — средств производства, которые как раз определяют содержательную сторону трудовой деятельности.

Но каким должно быть общество, поставившее себе целью освобождение труда (или «от труда», как толкуют особо острые умы)? За счет чего жить, пока время и материальный базис развития общества не придут к определенной гармонии?

Практика дала два основных ответа на этот вопрос. Первый — социалистический. Известный лозунг молодой республики Советов в России - «Кто не работает, тот не ест!» - вполне отражает его суть. Второй — путь социального государства. Мне нигде не встречался лозунг типа «Кто не хочет работать, пусть ест!» Но суть этого пути он воплощает точно.

Фактически перед нами две модели справедливости, два способа установления общественной гармонии. И, соответственно, две модели государства как инструмента, применяющего эти способы. Одна модель — социалистическая — основана на всеобщей обязательности труда и уравнительном распределении его результатов. Другая — социальное государство («государство всеобщего благоденствия») - предполагает государственные гарантии потребления и социального обеспечения, независимо от участия в общественно-полезном труде. Стоит напомнить, что в странах-лидерах, например, пособия по безработице позволяют их получателям два раза в год отдыхать на мировых курортах. Также не нуждаются в особых комментариях проводимые ныне в Швейцарии, Финляндии и в других странах эксперименты по ежемесячным выплатам гражданам, не желающим работать, сумм, эквивалентных среднему заработку работающих.

Иными словами, вместо того, чтобы принуждать «бездельников» к труду, по логике приверженцев социалистической модели, социальное государство предпочитает от них откупиться, поощряя тем самым уклонение граждан от работы.

Как это понимать? И прежде всего, за чей счет производятся выплаты? И кто вообще захочет трудиться на общество в таких условиях?

Напомним, труд труду рознь. В современных условиях в связи с быстрым развитием средств производства сфера труда меняется весьма динамично. В т. ч. перечень специализаций, уровень профессионализма, научное содержание трудовой деятельности. Далеко не все работники успевают за темпами технического прогресса. Результат этого несоответствия — пресловутый «человеческий фактор», который является самым слабым звеном современного производственного процесса, источником техногенных катастроф и других нежелательных коллизий. Его устранение — изъятие человека из непосредственного процесса производства путем автоматизации, роботизации и т. д. Место человека — рядом с производством, в роли наблюдателя, исследователя, контролера, конструктора и т. п. Но это предполагает высокоразвитую систему обучения и переподготовки, повышения квалификации и творческого содержания труда. Не случайно неотъемлемой стороной деятельности социального государства является наличие такой системы. «Трудись или учись трудиться!» - словно предписывает общественный уклад социального государства. Но неукоснительное условие при этом — личный выбор гражданина, не связанный с правом потребления.

В принципе социалистическое государство движется в этом же направлении, подчиняясь общесоциальным законам развития техники. С одним принципиальным отличием — место и роль человека в общественном производстве определяет именно государство, тесно увязывая механизм потребления с оценкой индивидуального вклада в общественное производство. Неизбежные атрибуты такого подхода — плановое хозяйство, общественные фонды потребления, уравниловка в оплате труда, дисбалансы между сферами физического и умственного труда, утрата стимулов к росту производительности труда.

Так называемая «белорусская модель» социально ориентированной экономики в общем представляет собой симбиоз двух путей общественного развития. С одной стороны, Беларусь сохранила плановую систему, государственный контроль за хозяйственным развитием и потреблением, а самое важное — обязательность труда. С другой, в Конституции РБ появилось определение «социальное государство», гарантии основных прав и свобод человека. В то же время право на труд обусловлено обязательствами государства обеспечить полную занятость населения, а также гарантией справедливого вознаграждения трудового вклада в соответствии с его количеством, качеством и общественным значением.

Очевидно противоречие двух начал. Однако всякое противоречие в зависимости от обстоятельств его реализации может иметь либо негативный, разрушительный характер, либо конструктивный, формообразующий. Противоречивость «белорусской модели» не означает ее несостоятельности. Более того, есть убеждение в том, что такова базовая характеристика всех переходных обществ, к которым несомненно относится и белорусское. Можно также расценивать избранный Беларусью путь как один из способов конвергенции, за которую ратовал, в частности, академик А.Д.Сахаров.

Но именно в силу противоречивости конвергентные общества обладают особой чувствительностью, наличием уязвимых точек и даже целых зон уязвимости. Это то, что может быть названо «солнечным сплетением». В Беларуси такая зона возникла в сфере труда и распределения. До определенного времени возникающие в ней напряжения разрешались в основном на уровне хозяйствующих субъектов, т. е. преимущественно рыночным путем. Государство выступало в качестве третейского судьи. Декретом №3 правительство ударило из «орудий главного калибра» - перевело проблему в плоскость публичной политики. Тем самым объективное по своей природе противоречие было поднято на уровень социально-политического конфликта, а государство заняло в нем позицию одной из сторон. Возникшие в массовом сознании ассоциации с кампанией против «тунеядцев» 60-х годов прошлого века — не идейная диверсия и не следствие политической непросвещенности общества. Реакция общества — весьма точный камертон, сигнализирующий о смене правил игры и его готовности принять эти правила.

Белорусская политическая практика, к сожалению, развивается «методом тыка». Очередной «тык» обернулся ударом в солнечное сплетение. Общество осознало себя правовым и социальным. Государство вспомнило о своих социалистических корнях. Об этом свидетельствуют и предпринимаемые правительством шаги по урегулированию ситуации, сложившейся после приостановки Декрета №3: совершенствование контроля за сферой труда, уточнение списков неработающих, создание трудовых вакансий, изменение опросных листов будущей переписи населения и др., которые продолжают дифференциацию общества по признаку «тунеядцы — нетунеядцы».

Впрочем, удар в солнечное сплетение — явление болезненное, неприятное, но не смертельное. Порой обладает стимулирующим эффектом. Словом, развитие ситуации неизбежно.

Владимир Верин.