Существуют как минимум три фактора,
которые всегда необходимо учитывать,
обсуждая политическую ситуацию в Латинской
Америке. Этими обстоятельствами постоянного
действия являются каудаллизм, монокультурность
экономики и политика Большого Брата.
После ухода с политической арены СССР
и утраты глобального значения коммунистического
проекта эти явления в массовом сознании
тоже во многом обесценились. Общественному
мнению они чаще всего представлялись
как региональный продукт коммунистической
идеологии, не выдержавшей проверку временем.
Однако социально-политические процессы
и события последних лет показывают, что
явления эти не идеологического, а скорее
геополитического характера. Соответственно,
они имеют глубокую историческую основу
и продолжают определять ход событий
на континенте. Разумеется, происходит
это не столь прямо и брутально, как 100-150 лет
назад. Сказывается воздействие общемировых
тенденций, свойственных эпохе глобализации.
Но последствия этих специфических для
стран континента явлений по-прежнему
глубоки. Любая попытка прогноза дальнейшего
развития ситуации без учета этого обстоятельства
будет малопродуктивна.
Великий Либертадор (Освободитель)
Симон Боливар стремился к объединению
всех бывших испанских колоний в единое
государство — федеративную республику.
Каудаллизм (от исп. «каудильо»
- вождь). Эпоха каудаллизма в Латинской
Америке наступила вскоре после освобождения
от испанского владычества. Но корни этого
явления были заложены еще в колониальный
период и основаны на особой роли военных
в обществе.
Коротко, суть каудаллизма заключена
в следующем. В стране, в которой правит
военная хунта (правительство) у значительной
части населения резко падает уровень
жизни. Ситуацию использует один из членов
хунты или других высокопоставленных
военных, недовольный своим статусом
в правящем раскладе. Он обвиняет хунту
в незаконной узурпации власти, раздает
винтовки тысячам неграмотных крестьян-пеонов
и с их помощью свергает правящий режим.
Овладев властью, генерал-каудильо объявляет
свой мятеж народной революцией. Провозгласив
победу народа, он отнимает у пеонов винтовки
и отправляет их обратно в деревню сеять
маис. В стране же все остается по-прежнему
вплоть до появления очередного мятежного
генерала.
Обычно этот период длится весьма
недолго. Например, новая история Боливии
насчитывает свыше 200 государственных
переворотов. Хотя некоторые военные
режимы оказываются довольно устойчивыми.
Диктатура знаменитого «тигра Анд» - Хуана
Гомеса в Венесуэле продолжалась с 1908 по
1935 год.
Монокультурность экономики.
Это явление характеризуется ориентацией
хозяйства страны на производство одного
продукта, востребованного на внешнем
рынке. Свойство, в той или иной степени
присущее подавляющему большинству бывших
колоний, вступающих на путь самостоятельного
развития. Их политические режимы вынуждены
подчиняться интересам внешних сил: бывших
метрополий или тех, кто пришел им на смену.
В результате экономика страны приобретает
односторонний, уродливый характер. Развивается
одна отрасль, чаще всего добыча или выращивание
сырья, другие остаются в примитивном
полунатуральном состоянии.
Для стран Латинской Америки это явление
приобрело особенно изощренную форму.
Выражение «банановые республики» показывает,
что за монокультурностью скрывается
не только экономическая, но и политическая
зависимость. Многие десятилетия лицо
этих стран помимо бананов определяют
такие культуры как кофе и какао-бобы, каучук
и хлопчатник, маис и табак... Односторонняя
привязанность к добыче меди, серебра,
золота, бокситов, изумрудов извратили
хозяйственную жизнь Мексики, Колумбии,
Боливии, Перу... Еще в первой половине 19 века
знаменитый земляк-белорус Игнатий Домейко
открыл в Чили богатые месторождения
меди и серебра. Но вплоть до 2-й мировой войны
основным предметом экспорта Чили был
птичий помет, который как удобрение местные
жители собирали на скалистых склонах
Анд.
Для Венесуэлы такой монокультурой
стала нефть. Ее огромные залежи, открытые
вначале в районе озера Маракайбо, а позже
— в бассейне реки Ориноко, исказили образ
«маленькой Венеции», ее экономику и социально-политическую
жизнь. Разумеется, не самим фактом наличия.
Любое богатство становится благом или
злом в зависимости от того, кем и как оно
используется.
Время вносит свои коррективы и в эту
универсальную формулу. Сегодня танкеры
уже не увозят сырую нефть в далекие страны.
Нефтяные месторождения национализированы.
Переработка ведется на самой территории
страны или на близлежащих островах Аруба
и Кюрасао. Доходы от продажи поступают
на счета государственной нефтяной компании.
Цена бензина в Венесуэле близка к цене
воды.
Но все это лишь признак того, что монокультурность
экономики вышла на другой уровень, приобрела
более сложный и хитроумный характер.
Чтобы в этом убедиться, достаточно попытаться
ответить на ряд простых вопросов. Кому
принадлежат основные инвестиции в добычу
и переработку нефти? Чьи технологии при
этом применяются? Кто формирует цены
на мировом рынке энергоресурсов? Кто
контролирует финансово-банковскую систему,
в том числе движение доходов от нефти?..
Практически за каждым ответом маячит
фигура Большого Брата.
Политика Большого Брата (ББ).
Большой Брат — правительство США. Два
столетия экономической и культурной
экспансии США в Латинскую Америку привели
к тому, что в общественном мнении стран
континента она стала восприниматься,
как «задний двор» североамериканского
соседа. Со всеми «втекающими» и вытекающими
последствиями. Так, пресловутая стена
на границе с Мексикой — это вовсе не непреодолимая
Великая Китайская стена. Это именно ворота
между «передним» и «задним» дворами,
или клапан одностороннего действия,
контролируя который ББ решает, что достойно
оказаться на переднем дворе, а что должно
остаться на заднем.
В отношении Венесуэлы политика ББ
опирается на три основные инструмента:
инвестиции, технологии, контроль над
мировым рынком энергоносителей. Можно
национализировать месторождения нефти,
можно направить доходы от ее экспорта
на социальное потребление и назвать
это «победой Боливарианской революции».
Но если вы не смогли посягнуть хотя бы
на одно звено названной триады, вы обречены
оставаться в зависимости от ББ. Именно
на эти подводные рифы наткнулся нынешний
режим Чавеса — Мадуро.
Кстати, и каудаллизм, и монокультурность
экономики всегда органично вписывались
в политику ББ. Будущие каудильо косвенно,
а чаще напрямую получали поддержку правительства
США. Оттуда же получали винтовки. Там же
находили прибежище после свержения.
Американские монополии решали, на какую
«лошадь» должна ставить экономика той
или иной страны. При этом, изображая конкуренцию,
фактически устраивали игру «нанайских
мальчиков», определяя цены на эти монопродукты.
Такова историческая, базовая «матрица»
нынешних событий в Венесуэле и вокруг
нее. Через эти факторы неизбежно преломляются
действия политических сил, приводя порой
к неожиданным для внешнего наблюдателя
результатам. Без их учета любой прогноз
не будет существенно отличаться от гадания
на кофейной гуще.
Как будет развиваться ситуация в
Венесуэле? Прежде, чем вернуться к возможным
сценариям, стоит упомянуть несколько
специфических для страны факторов и
обстоятельств, способных существенно
повлиять на ход событий.
Профсоюзы. Неизбежным следствием
развития добывающей и перерабатывающей
промышленности является наличие многочисленных
и организованных профессиональных объединений.
Их роль особенно значима в кульминационный
момент кризиса, который в Венесуэле еще
не наступил.
Военные. Этот фактор как одно
из последствий каудаллизма, в странах
Латинской Америки всегда особо влиятелен.
В Венесуэле в последние десятилетия
сформировалось мощное патриотическое
крыло в военной среде. Режим Чавеса-Мадуро
— его детище. Многое будет зависеть от
готовности военных выдвинуть из своей
среды яркого национально-ориентированного
лидера.
Католическая церковь. В ситуации,
когда общество приходит к осознанию
необходимости национального единства
и согласия, ее роль незаменима. Особенно,
когда проливается большая кровь. В Венесуэле
до этого, к счастью, не дошло. Поэтому миссия
Ватикана пока не востребована.
Наркомафия. В Венесуэле, в отличие
от Колумбии, Боливии, Эквадора и других
стран, ее влияние не столь значимо. Однако
для наркотрафика (и контрабанды, в целом)
не существует границ. Нынешняя «гуманитарная
помощь» движется как раз по маршрутам
наркотрафика. Если судьбу страны будут
решать внешние игроки, весьма вероятно,
что в их планах важная роль будет отведена
наркобаронам. В этом случае в Латинской
Америке возможен «Афганистан — 2».
Существует и такой немаловажный
механизм воздействия на ситуацию, как
ОАГ — Организация американских государств
во главе со США (штаб-квартира в Вашингтоне).
ОАГ в современных условиях — один из основных
псевдонимов ББ.
В ближайшее время следует ожидать
вступления в дело «артиллерии большого
калибра» - ООН в лице ее Совета Безопасности.
Какой урон она способна нанести венесуэльскому
народу? Многое будет зависеть от того,
насколько западноевропейские сателлиты
США окажутся способны осознать свое
собственное положение как «заднего двора»
и нарушить сложившийся в ООН «холдинг
ББ».
Конгломерат носителей особых интересов
— социальных и экономических, культурных
и религиозных, расовых и национально-этнических
— сложен и противоречив. Все они так или
иначе заявили о себе в ходе кризиса. Его
развитие и разрешение представляется
возможным в пределах двух упомянутых
«крайних» сценариев.
Первый — продолжение «линии Лимы»:
внешнее вмешательство под предлогом
«спасения от гуманитарной катастрофы».
Практически это может превратиться в
войну нынешнего режима в Каракасе на
два фронта: против иностранных «миротворцев»
в столице, и в партизанскую войну в сельве.
Которая может затянуться на долгие годы,
как это уже не раз бывало в истории Латинской
Америки.
Второй — реализация «механизма Монтевидео»:
достижение национального согласия. Этот
план возможен в случае преодоления раскола
в обществе и формирования «круглого
стола» всех патриотических сил, создания
легитимного Конституционного собрания
и организации на основе его решений дееспособной
власти.
Оба сценария исходят из некоего идеального
сочетания условий. Политическая реальность
чаще характеризуется набором ошибок
и упущенных возможностей, которые не
может предсказать никто. Поэтому реальный
исход венесуэльского кризиса будет характеризоваться
причудливым сочетанием элементов того
и другого сценариев. А также будет сопровождаться
дальнейшей поляризацией и конфронтацией
мирового сообщества и политического
процесса.
Владимир Верин.
Комментарии
Отправить комментарий